|
|
Много добра у старика Алтая: сребро-золото, медь, железы — валом навалены в его закромах да подполах.
День и ночь стерегут стариково добро зубастые утесы. День и ночь глядят во все стороны ели да кедры: не подобрался бы вор к закромам да подполам.
Старик Алтай все сокрушался, как бы не проведал кто, где хранится его добро. Жаловался своему соседу Тянь-Шаню:
"Кабы сын у меня был помощник, устерег бы тогда я свое добро от людского ока".
И вот сбылось желание старика. Родила ему жена Ледяница сына. Малой каплей вынырнул он из каменной щели в котловине и давай, давай расти — не по дням, а по часам. Да таким молодцем-богатырем обернулся, любо-дорого посмотреть. Сила в нем так и играет, так и кипит.
Тесно стало молодцу Иртышу в затишном отцовском гнезде. Всю котловину изрыл он вдоль и поперек. И прозвали его за это землероем-Иртышом.
"Уйми ты своего молодца. Житья не стало. Что ни день, кого-нибудь водяной петлей обовьет, камни сносит, борозды точит — всех нас изотрет", — плакали скалы.
Покачал снеговой шапкой Алтай, насупил брови и давай корить сына:
"Чего- буйствуешь? Ты бы лучше подумал да поучился, как отцово добро беречь".
"Выпусти ты меня, отец, на волю. Тесно мне в горах, как в темнице. Не сторож я добру твоему. Какой прок от него, коли похоронено оно в камне", — ответил ему Иртыш.
И случись в ту пору: пролетал мимо старый беркут. Услышал, как спорят отец с сыном, не утерпел и опустился на берег, прильнул к студеной иртышской волне и шепнул:
"Прав ты, молодец, давно пора тебе уйти из гор, силу попытать. Давно ждет, не дождется тебя красавица-богатырша Обь..."
И решил Иртыш бежать с гор.
Темной ночью, когда звезды укрылись от ветра в затишок, а луна закуталась в облако да поеживалась там от холода, разбежался Иртыш, прыгнул и вырвался из котловины в ущелье, разметал, разворотил там камни, что лежали поперек пути, и давай, давай пробиваться вперед.
Проснулся на заре старик Алтай, умылся туманом и только хотел сыну доброго утра пожелать — а сына и след простыл.
Разгневался старик, разбушевался, растрепал и пустил по ветру свои снежные космы, поднял буран и давай вдогонку беглецу швырять скалы. Да только не догнал сына.
А Иртыш не оглядывался, бежал все вперед и вперед и вырвался из гор. Куда ни глянь — ровной скатертью разметалась земля — во все стороны путь свободен.
Призадумался Иртыш: в какую сторону путь-дорогу держать, где красавицу Обь искать. Остановился он, закручинился и слезу горючую пролил.
Пролетали в то время над степью три сестрицы чайки. Увидали молодца в кручине, приникли к его груди и спрашивают:
"Почему, Иртыш, пригорюнился, слезу озером по степи разлил?"
"Да как же мне не горевать, слез не лить? Во все стороны дороги расходятся, и не знаю я, в какую сторону мне путь держать, где Обь красавицу сыскать?"
Помахали чайки крыльями, покачали головами и сказали:
"Спору нет — велика твоя кручина. Да только можно горю помочь. Ту красавицу Обь мы встречали. Держит путь она на полуночь, к Ледовитому морю-океану".
Обрадовался Иртыш и покатил в полунощную сторону — к морю-океану. А на том месте, где пролил он слезу, озеро осталось — Зайсаном прозвал это озеро народ.
Только разбежался Иртыш, чтобы поскорее свидеться с Обью, а навстречу ему камень ползет. То старик Алтай выслал погоню, чтобы сына-беглеца по дороге перенять.
Спешит Иртыш, торопится от камня убежать, а тут еще к нему веселая речонка Бухтарма привязалась. Подобралась — и ну ласкаться. А сама так и бурлит, так и петляет.
"Прими меня, брат Иртыш", — просит Бухтарма.
"Не до тебя, — отмахнулся Иртыш, — видишь, отцовы горы меня настигают".
Захныкала Бухтарма: "Куда же мне теперь деваться, куда воды свои понести?"
Пожалел Бухтарму Иртыш и сказал: "Ладно, будь мне сестрой", — и принял ее.
А алтаевы посланцы по пятам за Иртышом гонятся, уже дорогу начали перебегать, в воду крутыми боками бухнули, сжали, сдушили, да только не сумели они возвратить беглеца.
Понатужился Иртыш, присобрал свою силу, да как вскинулся вперед и вырвался из каменных лап. Так и остались скалы тут стоять да дивиться силе Иртыша. До сих пор стоят, боятся старику Алтаю на глаза показаться.
А Иртыш снова вышел в степь. Конца и краю той степи не было. Солнце выжгло ее травы, высушило земли, выгнало испарину соленую.
"Ну-ка, испей моей водицы", — сказал Иртыш и разлился широко, привольно.
Обрадовалась степь и приникла к иртышской воде горячим сухим телом.
А Иртыш все дальше и дальше уходит на север. И всюду, куда ни приносил он свою воду, оживала земля.
"Не хочу я хоронить свое добро только для себя, как старик Алтай", — говорил он.
И вот настал день, когда встретился Иртыш с красавицей Обью. Еще издалека увидел он, как изогнулась она дугой в его сторону.
"Как раз по мне красавица-богатырша!" — сказал Иртыш и притянул Обь к себе, обнял, и слились две реки в одном русле и потекли к Ледовитому морю-океану.
С тех пор идет у них спор "кто чей приток — Иртыш ли Оби или Обь-Иртыша".Но ведь заставил же молодец Иртыш богатыршу Обь течь по своему пути.
|
|
 |
|
|
